Торрчи задержал глоток виски во рту, проглотил, просиял и кивнул.
— Хорошее шотландское виски, — заявил он. — Друзья подарили мне. Очень хорошее виски. Попробуйте!
— Вы не смогли бы продать брошь, — повторил я, — так почему вы ее взяли?
— У меня есть друг, который перепродает краденые бриллианты, — он заплатил бы мне очень хорошо.
— И сколько он дал бы за нее? Торрчи пожал плечами:
— Не знаю. В соборе было темно, я не успел рассмотреть ее как следует.
Я достал брошь из кармана и положил на стол.
— Рассмотрите сейчас.
Торрчи выпрямился на стуле, его круглое лицо застыло, а глаза так и впились в брошь.
Симона мгновенно соскочила с кушетки и подошла к столу. Она стояла позади Торрчи, почесывая бедро, и поверх его плеча разглядывала брошь.
— Дай мне лупу, — распорядился Торрчи.
Она отошла, выдвинула ящик комода, достала лупу, похожую на те, которыми пользуются часовщики, и подала ему. Он вставил лупу в глаз.
Пока он рассматривал брошь, мы молчали. Затем он передал и лупу, и брошь Симоне.
Она долго ее рассматривала, потом положила на стол и опять отошла к кушетке. С ленивой грацией кошки растянулась на кушетке и закурила новую сигарету.
— Хотите продать, синьор Дэвид? — спросил Торрчи.
— Какова ее стоимость?
— Я бы дал за нее двести тысяч лир. Симона приподнялась на кушетке и завизжала, оскалив белые зубы.
— Дурак! Она не стоит и ста тысяч! Ты с ума сошел?
Торрчи улыбнулся ей:
— Синьор Дэвид — мой хороший друг. Я не обманываю друзей. Настоящая цена — двести тысяч.
— Глупый баран! — рассердилась Симона. — Кто ее у тебя купит? Дай ему девяносто пять тысяч, если не хочешь разориться из-за своих друзей, и хватит.
— Не обращайте внимания, синьор Дэвид, она так говорит от своего дурного характера, — мягко пояснил Торрчи и, взяв в руки брошь, продолжал ее рассматривать, — на самом деле Симона вас очень любит. Не обращайте внимания. Я куплю брошь за двести тысяч лир.
Это означало, что брошь стоила по меньшей мере триста, может быть, даже четыреста тысяч!
Дрожащей рукой я взял брошь и сжал ее в кулаке.
— Синьора сама отдала вам брошь? — спросил Торрчи, пристально глядя мне в лицо.
— Нет, она забыла ее на столике, где мы обедали.
— Я знаю женщин, синьор Дэвид. Женщины не забывают таких вещей. Она подарила ее вам! У меня будут деньги сегодня в четыре часа.
— Можно купить на эти деньги паспорт? — спросил я.
Торрчи огорченно покачал головой:
— Думаю, нет, — паспорт стоит дороже чем двести тысяч, синьор Дэвид.