Она поняла, что Маурер уехал по совету Эйба и из за Джун Арно. Она знала о Джун с самого начала. Она наблюдала за развитием этой связи и чувствовала, как с каждым месяцем слабеет ее власть над Маурером. Она знала, что ее трон зашатался. Но она не испытывала чувства удовлетворения, узнав о смерти Джун. Если не Джун, то кто нибудь еще. Она знала, что Глория Лиль, второразрядная актриса с бюстом, как у нахохленного голубя, и моральными принципами уличной кошки, отправилась на яхту за десять минут до того, как Маурер поехал в бухту.
Убийство Джун шокировало Долорес. Ей все было ясно. Когда Маурер вернулся, она определенно поняла, что ее царствованию пришел конец. Неприятно было то, что он не пожелает разводиться с ней, а просто избавится от нее также жестоко, как и от Джун.
Долорес не питала никаких иллюзий относительно Маурера. Она знала, что отнять у кого нибудь жизнь для него так же просто, как выпить виски с содовой.
Она была его женой уже четыре года и сама удивлялась, что продержалась так долго. Вероятно, это было потому, что она никогда не давала ему повода для ревности, никогда не смотрела ни на какого другого мужчину. Она знала, что у него растет нетерпение стать свободным. Он не рискнет дать ей развод. Она слишком много знала о его делах, и была уверена, что скоро, вероятно, по возвращении, он прикажет одному из своих головорезов устранить ее. Она станет жертвой несчастного случая на дороге, или утонет во время купания. Было много удобных, конечно, для Маурера, способов избавиться от нее.
Она достала сигарету, закурила и через тонко очерченные ноздри выпустила дым двумя струйками.
Она не паниковала, но хорошо представляла, что нужно что то предпринять, если она хочет остаться в живых. В ее голосе одна за другой рождались мысли. Теперь, когда Маурера нет рядом, она должна немедленно воспользоваться этим.
Она встала, подошла к зеркальной стене и оглядела себя. Она провела рукой по своим длинным гладким бедрам, изучая свое тело задумчивыми прищуренными глазами. Она подумала о Глории Лиль с ее короткими ногами и смешным бюстом. Что Маурер нашел в ней? — удивлялась она. Сам он был не лучше уличного кота, рыщущего в поисках новых ощущений с животной тягой к чему то свежему, каким бы безобразным оно ни было.
Пожав плечами, она стала одеваться, раздумывая над своей судьбой. Положение было опасным. Может быть прихватить бриллианты и наряды, какими он ее когда то осыпал, и попытаться спрятаться где нибудь? Но она знала, что он везде найдет ее.
Она защелкнула подвязку, разгладила платье на своих массивных бедрах и пошла из душевой к коктейль бару.
Эйб Голович сидел на высоком табурете, потягивая мартини. Его жирные ягодицы не помещались на стуле и свисали, делая его похожим на гриб.
Она остановилась в дверях, глядя на него. Он был ее единственной надеждой. Она почувствовала, как легкая дрожь отвращения пробежала по ней. Такие пузатые сальные старики теперь ее единственное спасение, — подумала она, — единственные люди, у которых есть власть и деньги, необходимые для ее образа жизни. Ах, если бы только Эйб был таким, как щеголеватый мускулистый Сейгель. Она часто представляла каким бы любовником мог бы быть Сейгель. Несколько раз она хотела уже это испытать, но ее удерживала осторожность. Как только она сделает его своим любовником, ее жизнь будет на ниточке.
Она изучала Головича, который пил мартини и не подозревал о ее присутствии. Она могла делать с ним, что угодно. Она давно догадывалась, что он живет ради того дня, когда сможет занять место Маурера. Но хватит ли у него сил защитить ее, когда придет время?
— Хэлло, Эйб, — сказала она, подходя к нему, ослепительно и чувственно улыбаясь. — Значит Джек уехал?
Он поспешно слез со стула. Его жирное лицо засияло.
— Да, он уехал, — ответил он, глазами раздевая ее. — Как ты прекрасно выглядишь, Долли. Как тебе это удается? Она пожала плечами и влезла на соседний табурет.
— О, я не знаю. А Джек этого больше не замечает, Эйб. Тот нахмурился.
— Джек не ценит лучшего, что может быть в жизни.
— Ты знаешь, что он взял с собой эту сучку Лиль? — спросила она, беря холодный мартини, который подал ей бармен. Голович застыл.
— Что то слышал, но это не мое дело.
— Эйб, у Джека неприятности?
— Нет, нет, ничего подобного. Просто он внезапно решил… — Пожалуйста, Эйб, скажи мне. Ты тетерь единственный, кому я могу доверять. Он в беде, не так ли?
Голович бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться, что рядом никого нет.
— Он мог попасть в беду. Поэтому мы решили, что пока ему следует побыть вне пределов досягаемости.
— Это из за Джун?
Он снова заколебался, затем кивнул.
— А как будет реагировать организация, Эйб? Это может быть концом Джека?
— Это опасный разговор, Долли, но так как это спрашиваешь ты, я могу честно сказать, что не знаю. Он не очень то обращал внимание на организацию эти последние месяцы. Он даже как то говорил, что хочет с нею порвать.
Это было новостью для Долорес, но она была достаточно осторожна, чтобы не дать возможности Головичу увидеть ее удивление.
— Я знаю. Он что то об этом говорил. Но разве это не глупо, Эйб?
— Я думаю, глупо.