— Ты брала из коробки деньги?
— Нет!
— Врешь! — Он с силой толкнул её, и она упала спиной на кровать. Тогда он выдвинул ящик. Однако денег там не оказалось.
— Убедился, дикарь?
Он встал над ней. Тревога заглушила в нем чувственность.
— Я тебе не верю! Ты помешана на деньгах! Если потратишь хоть один из этих банкнотов, нам крышка! Понимаешь? Можешь ты уразуметь это своей тупой от жадности башкой? Нельзя трогать деньги, пока мы не переберемся в другой штат... понимаешь?
Она села, а в правой руке у неё были зажаты три припрятанных пятисотенных бумажки.
— Это я уже слышала. Не глухая. Что ты так взбеленился? Ничего я не трогала! Ложись спать, устроил тут балаган.
Нарочито виляя бедрами, Шила прошла через всю комнату в ванную. Она хлопнула за собой дверью, постояла, прислушалась и посмотрела на три скомканных бумажки в руке. Чуть было не попалась, мелькнуло у неё в голове. Если бы нашел, наверняка отобрал бы. Она огляделась и торопливо сунула деньги в коробку с гигиеническими салфетками, которыми Том никогда не пользовался. После этого, напевая себе под нос, приняла душ.
Том лежал в постели. Думал про бешеные деньги, зарытые в саду. Про Шилу. Что-то она припрятала. От жадности и глупости её так и подмывает прямо сейчас кинуться по магазинам.
Шила вошла в спальню и села на кровать со своего края.
Он выключил свет. Они молча лежали в темноте. Том начал представлять, как она выглядит под простыней в своей короткой ночной сорочке. Он беспокойно заворочался.
— Эй, Казанова, — раздался её голос. — Я узнаю симптомчики. Ты уже получил свой месячный паек. Спать. — Она повернулась к нему спиной и поджала под себя ноги.
Оба почти не спали в ту ночь.
Мейски разбудило солнце, пробившееся сквозь ветви в пещеру. Он почувствовал, что к нему вернулись силы. Недоверчиво замер. Потом медленно сел.
Мейски пожарил и с удовольствием съел яичницу с ветчиной, запив её некрепким кофе, затем побрился и умылся водой их ведра. Из пещеры надо было уходить. Правда, он сомневался, что те двое сообщат в полицию про «бьюик». Деньги-то они взяли, так что им нет смысла поднимать шум. И все же оставаться здесь было рискованно.
Мейски задумался, куда бы ему отправиться и вдруг губы его тронула улыбка. Он вынул из бумажника старый счет, на котором записал адрес: Том Уайтсайд, 1123, Делпонт-авеню, Парадиз-Сити. Куда же еще, как не поближе к деньгам?
Долгие годы преступной жизни приучили Мейски быть всегда готовым к любой неожиданности. Еще до ограбления он предугадал, что могут возникнуть обстоятельства, при которых ему понадобится исчезнуть из вида. И он приготовился загодя. Из чемодана были извлечены густой белый парик, черный сюртук, черные брюки, широкополая шляпа и пасторский воротничок.
Через десять минут Мейски преобразился. Маленький, щуплый, седой священник, смотревший из карманного зеркальца, не имел ничего общего с Сержем Мейски. Он нацепил очки в роговой оправе, пригладил фальшивые волосы, надел шляпу.
Затем Мейски сложил в чемодан самое необходимое и не спеша спустился по тропе к «бьюику».
— Оставь денег, — напомнила Шила.
— Хоть бы настал день, когда ты напрочь забудешь слово «деньги». — Он дал ей пятерку. — Мы на мели. Не трать попусту.
— Хоть бы настал день, когда мы не будем сидеть без гроша.
— Мне пора. Никуда не уходи. Ужин принесу.
— Не уйду.
После его ухода она снова улеглась в постель, но ей не спалось. Не давали покоя деньги, спрятанные в ванной. Наконец Шила пошла туда и вынула их из коробки с салфетками. Присев на край кровати, Шила внимательно рассмотрела каждый банкнот. На вид в них не было ничего необычного, однако, не удовлетворившись простым осмотром, она прошла в гостиную и отыскала увеличительное стекло, в которое Том иногда разглядывал мелкомасштабные карты. Она включила настольную лампу и ещё раз дотошно проверила все три банкнота с помощью лупы. Нет, решила она, их не метили. Тогда почему бы не потратить их?
Шила положила деньги обратно в коробку с салфетками и опять легла в постель. Она знала в центре одно подходящее ночное заведение. Когда Том вернется, она скажет ему, что хочет прогуляться, а сама отправится туда и разменяет деньги.
Часов в одиннадцать, прочитав газету и изнывая от скуки, Шила встала и оделась. Вдруг в дверь позвонили.
Шила пошла к входной двери. При виде Гарри Дилана у неё потемнело в глазах.
— Доброе утро, миссис Уайтсайд, — бодро поздоровался он. — Ну и ну! Какие непоседы! Я вижу, вы вскопали клумбу за домом. Когда же это успели?.. Ночью?