— Сейчас я подошлю к вам еще двух человек. Ни в коем разе не теряйте из виду Шермана и Дорна... Ты все понял?
— Да.
Дрина вернулся в кафе и снова сел за столик. Он снял шляпу и пригладил свои волосы.
— Человек, который только что вошел в отель, это Джон Дорн, шеф парижского отделения ЦРУ, — сказал он Лабри. — Товарищ Ковски сейчас пришлет нам в помощь еще двух агентов. Ни в коем случае мы не должны потерять из виду Шермана и Дорна... Это приказ.
Лабри кивнул. Его длинные соломенного цвета волосы заплясали по воротнику.
Серж Ковски был маленьким человеком с узкими глазами и приплюснутым носом. Он носил бородку клинышком, а его огромный череп был совершенно лыс. На нем был старый черный костюм, весь в сальных пятнах — Ковски не отличался особой аккуратностью. Когда телефон вновь зазвонил, он просматривал документы, только что полученные через дипломатическую почту.
Это снова был Дрина.
— Шерман взял такси и уехал в Орли, — говорил он. — Лабри и Алекс последовали за ним. Я думаю, что Шерман улетит в Нью-Йорк рейсом в 15.00. Лабри позвонит вам, едва только они прибудут в аэропорт. Макс и я следим за Дорном. Он покинул отель раньше Шермана и в его руках восьмимиллиметровый проектор, которого раньше не было. Он мог получить его только от Шермана. Сев в такси, Дорн поехал на Рю де Свис. Отпустив машину, он вошел в здание и поднялся на последний этаж. — Дрина оставил самую важную новость для эффектного финала. — На последнем этаже этого здания, товарищ Ковски, проживает Марк Гирланд... Это тот самый тип, который принес нам в прошлом массу неприятностей.
Маленькие глазки Ковски, пока он внимательно выслушивал сообщение, все больше щурились.
— Очень хорошо, — сказал он после небольшой паузы. — Пусть Макс проследит за Дорном, когда тот выйдет от Гирланда. А вы проследите за Гирландом. Будьте внимательны и осторожны. Он очень хитер. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он заметил слежку.
— Я понимаю, — без воодушевления проговорил Дрина и повесил трубку.
Некоторое время Ковски смотрел на свой письменный стол, потом на его лице мелькнула злорадная улыбка. Протянув руку, он нажал кнопку. На пороге появилась толстая женщина неопределенного возраста с блокнотом и карандашом в руках.
— Вызовите ко мне Малиха, — приказал он, не глядя на секретаршу.
За те восемь лет, что он провел в Париже, он привык к красивым женщинам и всегда тайно их желал. Толстухи же вызывали у него отвращение.
Секретарь вышла. Пятью минутами позже дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Малих. Перед тем как впасть в немилость, Малих считался одним из наиболее способных и опытных советских агентов. Это был высокого роста, атлетически сложенный мужчина. Его светлые волосы были всегда коротко подстрижены, а зеленые глаза напоминали два открытых окна, и из них излучался такой холод, что под его взглядом терялись многие люди.
Ковски и Малих непримиримо враждовали. Пока не попал в немилость, Малих всегда обращался с Ковски с подчеркнутой неприязнью. Хотя Ковски и был его непосредственным начальником, Малих никогда не признавал этот факт. А Ковски, из-за своей лени, по отношению к этому светловолосому гиганту никогда не пользовался своей властью начальника в полной мере. Но теперь, когда Малих уже не считался заслуживающим доверия и поговаривали, что его вообще могут отстранить от оперативной работы, Ковски решил, что наступил момент, позволяющий по-настоящему расквитаться за все те унижения, которые Малих доставил ему в прошлом. Опережая события, он написал начальству в Москву, что ему нужен человек для канцелярской работы. Патрон Ковски, который тоже недолюбливал Малиха, с удовольствием согласился. С тех пор Малих и занимался бумажками. С этим он ничего не мог поделать. Но его ненависть к Ковски только усилилась, и он терпеливо ждал часа, чтобы насолить шефу.
Малих и Ковски посмотрели друг на друга.
— Я что-то не слышал, чтобы вы стучали, — проворчал Ковски.
Малих наклонил голову.
— Естественно, я не делал этого. — Малих осмотрелся вокруг, подтянул к себе стул и, не дожидаясь приглашения, уселся, пристально глядя на шефа.
Ковски хотел было сделать замечание, что в присутствии начальства подчиненные стоят, но ледяной блеск голубых глаз остановил его. Как ни говори, а Малих мог одной рукой свернуть ему шею.
— У вас появился шанс восстановить свой авторитет, — сказал Ковски, фальшиво улыбаясь. — Вот послушайте...
Он рассказал о приезде Шермана, о том, что в отеле его посетил Дорн, который вышел оттуда с кинопроектором.
— А для вас, — заключил он, — наиболее интересным будет вот что: в настоящий момент Дорн разговаривает с Гирландом... Человеком, который вас всегда обводил вокруг пальца... Человеком, из-за которого в основном вы и попали в теперешнее незавидное положение. Это для вас счастливый случай отыграться. Именно вам поручается это дело. Лабри, Дрина, Алекс и Макс уже занимаются им. Необходимо выяснить, с какой целью Шерман передал Дорну проектор, зачем вообще Шерман находится здесь, о чем Дорн разговаривает с Гирландом и вообще, что это за дело, ради которого Шерман рискнул прилететь в Париж. Вы слышите меня?
Малих поднялся.
— Глухота до сих пор не входила в число моих недостатков, — отрезал он и, не глядя на Ковски, вышел из кабинета.
Глава 2
В это солнечное майское утро Гирланд проснулся, немногим позже десяти часов. Вылезать из постели не хотелось, но, вспомнив о неотложных делах, он, покряхтывая, спустил ноги на пол и все еще сонный поплелся под душ. Гирланд провел изнурительную ночь с девушкой, молодой и полной энергии, и был счастлив, когда она ушла. Только стоя под ледяной струёй воды, Гирланд ощутил, как к нему возвращается жизнь и он снова обретает форму. Облачившись в спортивный костюм, он прошел: на кухню и открыл холодильник. Через несколько минут на плите уже жарились два яйца с ветчиной. Кофе был прекрасным, и Марк Гирланд вновь почувствовал себя примирившимся со всем миром.