Но дальнейшее меня совершенно ошеломило.
— Послушайте, Доусон. Завтра в 11.50 моя дочь прилетает в Рим. Попрошу вас встретить ее на аэродроме и проводить в отель «Эксельсиор». Моя секретарша заказала там номер. Вы сможете это сделать?
Я понятия не имел, что у него есть дочь. Я знал, что он женат года четыре, но дочь? Наверное, этот разговор был Чалмерсу неприятен, поэтому он спешил побыстрее с ним покончить.
— Она поехала учиться в университет. Я сказал, что, если ей что-то понадобится, она может обратиться к вам. Я ей даю 60 долларов в неделю. Для молодой девушки этого более чем достаточно. Ей нужно заниматься, а не думать о развлечениях. Но я хочу быть уверен, что возле нее находится человек, который поможет ей в трудную минуту, если такая наступит. Ведь она может заболеть или еще что-нибудь… — Она здесь никого не знает?
Дело это мне не слишком улыбалось… Боюсь, роль няньки не для меня.
— Я дал ей несколько адресов, ну и в университете она заведет новые знакомства, — ответил Чалмерс. В его голосе звучали нотки нетерпения.
— Очень хорошо, мистер Чалмерс. Я поеду на аэродром. И если ей понадобится моя помощь, она смело может на это рассчитывать.
— Отлично. — Он на мгновение замолчал, потом спросил без особого интереса: — Как там у вас дела? Все нормально?
— Скорее, все спокойно.
Опять наступила долгая пауза. Я слышал его громкое дыхание и представлял себе, как на другом конце провода стоит этот коренастый человек с бородкой а-ля Муссолини, с глазами-льдинками.
Он снова заговорил резким голосом.
— Хаммерсток на прошлой неделе говорил мне о вас. Кажется, он хочет вас вызвать сюда.
Я разрешил себе глубоко вздохнуть: на протяжении последних десяти месяцев я умирал от желания услышать эти слова.
— Ну что ж, я был бы счастлив, если бы это можно было устроить.
— Я подумаю.
Щелчок в аппарате дал мне понять, что он повесил трубку. Я тоже опустил свою и отодвинул кресло, чтобы мне было просторнее. Как было бы замечательно вернуться на родину после четырехлетнего пребывания в Италии. Не то, чтобы Рим мне не нравился, но я понимал, что, пока я буду занимать эту должность, я не смогу далеко продвинуться — карьеру я могу сделать только в Нью-Йорке. После нескольких минут бесплодных размышлений я прошел в кабинет Джины.
Джина Валетти, 23 лет от роду, привлекательная смуглянка с веселым нравом, была моей секретаршей и доверенным лицом с того времени, как я стал редактором римского отделения газеты. Меня всегда поражало, как это девушка, обладающая красивой фигурой и привлекательным лицом, к тому же смогла оказаться еще и умницей.
Она перестала стучать на машинке и подняла глаза.
Я рассказал ей о приезде дочери Чалмерса.
— Вот здорово, верно? — без энтузиазма произнес я, усаживаясь на край ее стола. — Подумать только, какая-то толстозадая великовозрастная дылда нуждается в моих советах и заботах… Да, странные у меня обязанности в «Уэстерн Телеграмм».
— Возможно, она как раз красивая, — холодно заметила Джина. — Есть же очаровательные американки. Вы можете в нее влюбиться, она — в вас, женитесь и обеспечите себе беззаботную жизнь.
«Все итальянки одинаковы: у них одно на уме — свадьбы. Но она никогда не видела Чалмерса. Более уродливого человека трудно себе представить. У него не может быть красивой дочери. Не говоря уже о том, что я никак не устраиваю его в качестве зятя. Для своей дочери он спокойно может найти что-нибудь получше».
Она внимательно посмотрела на меня из-под длинных загнутых ресниц, потом пожала прелестными плечами.
— Не спешите делать выводы, пока не увидите ее.
На этот раз Джина ошиблась, но и я тоже. Элен Чалмерс не была ни красавицей, ни уродиной, ни толстой, ни худой. В ней, как мне показалось, не было никакой женской привлекательности, никакого очарования. Блондинка в больших черепаховых очках, в туфлях на низком каблуке. Вид у нее был такой постный и нудный, какой бывает только у студенток-отличниц.
Я отвез ее из аэропорта в «Эксельсиор», по дороге выдавливая из себя ничего не значащие любезности. Она отвечала мне достаточно вежливо. Но при этом мне было настолько скучно, что я только и желал, чтобы поскорее кончилась эта моя почетная миссия. На прощание я дал ей номер своего телефона, присовокупил при этом, что, если я ей понадоблюсь, пусть звонит мне без стеснения.
Но я был почти уверен, что звонка мне не дождаться. Она казалась такой решительной, такой благовоспитанной, что трудно было допустить, что ей нужна чья-то помощь.
Джина от моего имени послала ей в отель цветы и составила депешу Чалмерсу с известием о том, что его дочь благополучно прибыла в Рим. На этом, собственно говоря, мои обязанности закончились. А так как у меня было слишком много своих дел и забот, то я вскоре совершенно забыл о существовании мисс Чалмерс. Дней через двенадцать Джина посоветовала мне позвонить в отель и спросить молодую девушку, как она устроилась на новом месте. Я повиновался, но в отеле мне сообщили, что дней шесть назад мисс выехала и не сообщила нового места жительства. Неугомонная Джина стала доказывать, что я должен узнать этот адрес, чтобы в случае нужды сообщить мистеру Чалмерсу.
— Ладно, займитесь этим сами. У меня и без того много дел. Не до нее.
Джина воспользовалась услугами полиции, чтобы выяснить местонахождение мисс Чалмерс. Было похоже, что она сняла отдельную квартиру из трех комнат около виа Кавуар. Джина узнала номер телефона, и я позвонил туда.