Чалмерс стряхнул пепел с сигары и кивнул:
— Продолжайте.
— Синьорина предупредила Марию, что ее муж должен приехать на следующий день. Судя по словам крестьянки, синьорина очень любила человека, которого она называла Дугласом Шеррардом. Она просто не могла дождаться его приезда.
Впервые я заметил волнение Чалмерса. У него сгорбились могучие плечи, пальцы сжались в кулаки.
Карлотти продолжал:
— Утром 29-го Мария пришла на виллу в 8.45. Вымыла посуду и все убрала. Синьорина предупредила, что поедет встречать поезд, приходящий из Неаполя в 15.30, так как на нем должен был приехать ее муж. Мария ушла около 11, а синьорина принялась расставлять букеты в салоне. После этого служанка ее уже не видела.
Джун Чалмерс сменила позицию ног и повернулась в мою сторону. Ее фиолетовые глаза рассматривали меня в упор. Выражение лица было одновременно скептическим и оценивающим. Оно меня встревожило. Я быстро отвел взгляд.
Карлотти ровно продолжал:
— Мы высказали несколько гипотез, что могло произойти между 11 и 20.15 часами вечера. Конечно, совершенно точно сказать ничего нельзя.
Чалмерс почти совсем закрыл глаза и глухо спросил:
— Почему до 20.15?
— Понимаете, при падении у нее разбились часы. Стрелка показывала ровно 8.15.
Я выпрямился и навострил уши. Это явилось для меня новостью. Выходило, что в то время, как я искал ее в доме, она как раз упала со скалы… Еще того лучше. Теперь ни один человек, а в особенности судья, не поверит, что я не замешан в убийстве, если когда-нибудь выяснится, что я был в это время на вилле.
— Мне хотелось бы убедить вас, мистер Чалмерс, что смерть вашей дочери произошла в результате несчастного случая, но в данный момент я не могу этого сделать. Вроде бы ничего иного предположить нельзя, во всяком случае, определенно, она находилась на скале с кинокамерой. А держа в руках такой предмет, да еще наводя его на объект, очень легко незаметно сорваться с края и упасть вниз.
Чалмерс вынул сигару изо рта и положил в пепельницу. Он внимательно посмотрел на Карлотти и со стальными интонациями в голосе спросил:
— Как я вас понял, вы хотите меня убедить, что это был не несчастный случай?
Джун Чалмерс наконец перестала разглядывать меня и склонила голову набок. Теперь, очевидно, она тоже заинтересовалась Карлотти. Тот же, не смущаясь и не опуская глаз, продолжал:
— Решать такие вопросы — дело коронера. Имеются кое-какие осложнения. Многие детали остаются неясными. Существует и второе объяснение смерти вашей дочери: она могла броситься вниз со скалы, чтобы покончить с собой.
Чалмерс еще больше ссутулился, его лицо исказилось от внутренней боли.
— Что дает вам основание высказать эту гипотезу?
Карлотти четко произнес:
— У вашей дочери была восьминедельная беременность.
Наступило тягостное молчание. Я не осмеливался даже взглянуть на Чалмерса. Первой нарушила молчание Джун.
— Я не могу этому поверить!
Тут уж я посмотрел на Чалмерса. Сейчас он походил на плохого актера, играющего роль заправского гангстера. Дрожащим от ярости голосом он бросил, не глядя на жену:
— Придержи язык! — Потом, когда она снова демонстративно отвернулась к окну, спросил у Карлотти: — Это сказал полицейский врач?
— У меня при себе копия акта вскрытия. Если желаете, можете ознакомиться.
— Беременна? Элен? — он вскочил со стула. Вид у него все еще был жестокий и неумолимый, но почему-то я больше не чувствовал себя ничтожным рядом с ним. Он что-то утратил от Большого Человека.
Он начал медленно расхаживать взад и вперед по комнате. Гранди, Карлотти и я как по команде уставились на собственные ботинки. Джун смотрела в окно. Наконец он резко остановился:
— Нет, покончить с собой она не могла. У нее был сильный характер.