— И не надо. Мне просто нужно узнать, с какими мужчинами поддерживала отношения одна молодая девушка, проживавшая в Риме. Она американка, находилась здесь 14 недель. Ее звали Элен Чалмерс. Я могу дать вам несколько ее фотографий. Первоначально она остановилась в «Эксельсиоре», где прожила четыре дня. Потом сняла квартиру. У нее было много друзей. Выясните их имена, адреса и те места, где их можно найти. Кроме того, меня интересует, как она проводила свободное время.
Я протянул ему несколько фотографий Элен, которые Джина вынула из нашего дела, а также карточку с адресом квартиры Элен.
— Синьорина пала жертвой несчастного случая в Сорренто? — спросил Сарти, глядя на меня цепкими глазами. — Это была дочь Шервина Чалмерса, магната американской прессы. — Несмотря на свою непрезентабельную внешность, он оказался человеком осведомленным.
— Верно.
Снова блеснули золотые зубы. Сарти наклонил голову. Надо полагать, сообразил, что напал на золотую жилу. Достав из кармана дешевую записную книжку и огрызок карандаша, он сделал несколько заметок и заверил меня, что немедленно займется этим делом.
— Это не все. Мне еще надо установить, кому принадлежит темно-зеленый «рено» с таким номером, — я протянул ему бумажку с номером машины и добавил: — Полиция утверждает, что этот номер не зарегистрирован. Так что искать надо саму машину. И хотелось бы взглянуть на водителя.
Он записал и это. Потом захлопнул книжку и спросил:
— Смерть синьорины может быть вовсе не случайной, не так ли, синьор?
— Не знаю. Вас это не должно касаться. Вы задание получили. Пусть полиция занимается своим делом, а вы своим. Позвоните мне, как только что-то узнаете. Не затрудняйтесь писанием отчетов. Торопитесь — это главное.
Он обещал, что приложит все старания, но попросил, чтобы я дал ему, как полагается, некоторый задаток. Я выписал чек на 17 тысяч лир, и он стал с еще большим жаром заверять меня, что все будет сделано быстро и оперативно. После этого он удалился, отвешивая бесконечные поклоны. Я открыл для проветривания второе окно и тоже ушел — пора было отправляться на встречу с Мэтьюсом.
Я нашел его в баре у Гарри, где он дегустировал скотч со льдом. Это был высокий, худощавый человек с жесткими чертами лица, проницательными глазами, выступающей вперед челюстью и крючковатым носом.
Мы пропустили по рюмочке в баре, прежде чем пойти в ресторан. Обед мы начали с боттарги — это разновидность икры из молок барабульки. Затем последовало поло ин паделла — мясо цыпленка с ветчиной, чесноком, майораном, томатами и вином. Мы наслаждались и говорили о пустяках. Только после того, как мы отведали рикотта, знаменитого римского сыра с корицей, я перешел к делу.
— Джим, мне нужны кое-какие сведения.
Он улыбнулся.
— Я не олух, чтобы воображать, что ты устроил этакий пир в честь нашей дружбы… Валяй, что там у тебя?
— Имя Миры Зетти тебе ничего не говорит?
Реакция была мгновенной. Благодушие куда-то исчезло, он впился в меня глазами.
— Ну-ну… Это уже интересно! Почему ты об этом спрашиваешь?
— Извини, Джим, я не могу объяснить. Кто она?
— Дочь Фрэнка Зетти, конечно. Тебе следовало бы знать.
— Гангстера?
— Не будь ребенком, Эд.
— А ты не задавайся. Я кое-что знаю про Зетти, но не слишком много. Где он сейчас?
— Хотел бы я знать. Безусловно, в Италии, но где-то скрывается. Никто не имеет ни малейшего представления. И полиция тоже. Он около двух месяцев назад покинул Нью-Йорк, приехал морем в Неаполь, сразу же представился полиции и назвал свой адрес — отель «Везувий». Но оттуда почти сразу же исчез, и полиция нигде не могла его разыскать. Доподлинно известно, что он не уехал из Италии, но где скрывается, неизвестно.
— Что, и дочь не знает?
— Ну, она-то, может, и знает, да только не скажет. Я с ней говорил как-то. Она живет в Риме уже пять лет и утверждает, что отец с ней не контачил. Он даже ей не писал.
— Расскажи, что ты знаешь о Зетти, Джим.
— А ты не хочешь заказать немного бренди? Было бы преступлением не завершить достойно такой королевский перекусон.
Я сделал знак официанту и заказал два двойных бренди, потом предложил Мэтьюсу сигару, которую приберегал для такого вот случая. Он предварительно осмотрел ее, откусил кончик и закурил. С некоторым беспокойством я ждал его первой затяжки. Когда он убедился, что я не подсунул ему дешевку, он сказал:
— Про Зетти я знаю немногим больше тебя. Он контролировал профсоюзы пекарей и официантов. Очень крутой и опасный парень, который ни перед чем не останавливался. Они с Менотти были заклятыми врагами, каждый стремился взять верх над другим. Возможно, ты знаешь, что Менотти подбросил упаковку героина в квартиру Зетти, а потом настучал в отдел по борьбе с наркотиками. Те устроили обыск, нашли героин, и Зетти влип. Правда, подстроено все было довольно неуклюже, и адвокат Зетти без особого труда отвел обвинения против своего клиента. Но пресса подняла такой шум, что в конце концов его причислили к «нежелательным иностранцам». Поскольку он сам никогда не скрывал, что он итальянец, ему не могли воспрепятствовать вернуться на историческую родину. Итальянская полиция, естественно, не была в восторге. Она ждала малейшего повода, чтобы бросить его за решетку, но он внезапно исчез.