— Деньги? Это как раз то, чего мне всегда не хватает. Но мы, возможно, сможем выпросить их у вашего друга. Пусть он оплатит путешествие в Гонконг.
— Вы самый большой пройдоха, которого я когда-нибудь встречал, — засмеялся Гирланд. — Думаю, Джек Ю даст нам деньги, если мы разрешим продать ему жемчужину.
— В таком случае, проблема решена. Но остается еще одно — Шарлотта. Французская специальная полиция не выпустит мою дочь со своей территории, пока не убедится, что она не имеет ничего общего с Кунгом. А ей необходимо срочно вернуться в Стокгольм, где важные дела требуют ее присутствия. Сможете ли вы без промедления отправить ее в Швецию?
— Это нетрудно. — Гирланд повернулся к Шарлотте. — Вы отправитесь в посольство США к Дорну. Он, конечно, измотает вас вопросами. Но если ваш план удачен, то не позднее воскресенья вы уже будете в Стокгольме.
— Это было бы восхитительно, — сказал Ольсен, отделяясь от стены. — У нас состоялся чрезвычайно полезный разговор, мистер Гирланд. И чем раньше вернется Эрика, тем лучше будет для всех нас. Итак, с чего вы начнете?
— Сначала я отправлюсь к Джеку Ю, чтобы раздобыть денег. Завтра утром мы с Шарлоттой вылетаем в Париж. Я поговорю с Дорном и, оставив там Шарлотту, сяду на самолет до Гонконга. Где мне искать Эрику?
— Шарлотта даст вам адрес.
Гирланд улыбнулся и, употребив все свое умение очаровывать людей, сказал:
— Я думаю, вы отдадите мне магнитофонную ленту? — Американец встал, но дуло направленного на него револьвера остановило его.
— Не совсем, мистер Гирланд. Вы слишком большой пройдоха, чтобы я мог довериться вам без оглядки. В Гонконге вы вряд ли завладеете жемчужиной, но я знаю, что для вас не существует слово «невозможно». Поэтому пленка останется у меня в качестве залога. Когда я получу свои деньги, вы получите компрометирующую вас запись. Но если вы попытаетесь надуть меня, я отправлю две копии: одну Дорну, другую Французской службе безопасности. Я не хочу, чтобы этой жемчужиной воспользовался кто-либо другой, кроме семейства Ольсен.
— Это нечестная игра, но я ничем не рискую, если приму участие в ней, — Гирланд улыбнулся, а потом повернулся к Шарлотте: — Ваш отец вполне заслужил, чтобы ему повезло.
— Удача нам еще не улыбнулась, — ответила она. — Но мы надеемся.
— Я ухожу. До свидания, мистер Гирланд. Простите, что не пожимаю вашу руку, моя, как видите, занята. — Он указал подбородком на револьвер и, пятясь задом, вышел из комнаты.
— Я буду ждать вашего звонка, — сказал он на прощание. — Позднее Шарлотта даст вам номер.
— До свидания, — ответил Гирланд.
Дверь спальни закрылась, потом хлопнула входная дверь.
— Ну и семейка! — пробормотал Гирланд. — Мечтаю познакомиться с настоящей Эрикой.
— Она не такая уж и симпатичная. Возможно, она красивее меня, но гораздо меньше шарма.
— Это, видимо, очень обидно для нее?
Гирланд пересек комнату и открыл дверь, намереваясь выйти.
— Вы ничего не забыли? — спросила его молодая женщина.
— Вроде…
— Я думала, вы пришли сюда, чтобы поближе познакомиться со мной?
— Старею, извините меня, — засмеялся Гирланд. — Конечно, Джек Ю может подождать и до завтра.
Синие глаза одарили его многообещающим взглядом. Без единого слова, медленным движением она сняла с себя платье.
Мэвис Пол, новая секретарша Дорна, была прекрасно сложенной брюнеткой, очень уверенной в себе. Ее личные достоинства, неподкупный характер и красота (почему бы и нет!) позволили ей выделиться среди массы машинисток я занять этот престижный пост.
Она бросила уничтожающий взгляд на типа, который без стука вошел в ее бюро. Она сразу же отметила, что на нем мятая рубашка и не первой свежести синие джинсы. Уважающий себя американец не станет так одеваться в Париже.
— Что вам угодно? — спросила она ледяным тоном.
— Немножечко полюбезнее, малышка. Таким хорошеньким губкам больше идет улыбаться. — Гирланд положил на стол свои загорелые сильные руки. — Представляюсь — Марк Гирланд! Защитник вдов и сирот Парижа. Если когда-нибудь вам станет грустно, один только телефонный звонок… — Прекратите, как…
— … вы осмеливаетесь говорить такие вещи? Так ведь? — закончил Гирланд за нее. — Простите меня, но вы так красивы и так одиноки. Я читаю это в ваших глазах. Как поживает эта старая обезьяна, мой шеф? Он занят?