- Но это важно. Джин, нельзя ли отложить?
- Нет.
Ее отрывистый ответ убедил меня в тщетности дальнейших уговоров. Я заметно забеспокоился:
- Джин.., я, собственно, ничего о вас не знаю. Можно задать вопрос? У вас кто-нибудь есть?
Наступило молчание, и наконец она ответила:
- Да, есть.
Ее ответ застал меня врасплох и глубоко и горько разочаровал. Я вдруг понял, что люблю Джин.
- Правда? - спросил я сдавленным шепотом.
- Мне нужно выспаться, - она говорила все тем же резким голосом. Продолжать разговор не имело смысла. - Спокойной ночи, - она положила трубку.
Я немедленно направился к машине. Никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким. Я знал ее полтора года, но все это время фактически не замечал, выделяя лишь профессиональные качества и энергию. Потом неожиданно увидел в ней женщину. Словно в темной комнате вдруг зажгли свет. Все же я мог догадаться, что у такой женщины не могло не быть друга. И вот теперь я знал наверняка, и это не принесло мне радости.
Приехав домой, я загнал машину в гараж. Когда я отпирал дверь дома, сзади послышалось:
- Менсон...
Я быстро обернулся.
В темноте стоял сержант Бреннер.
- Погасите свет, я не хочу, чтобы меня здесь видели.
***
Мы сидели в темноте друг против друга. Рассмотрев Бреннера получше, я испугался. Он уже не был жестким самоуверенным копом, которого я знал. Это был совершенно другой человек, человек на грани отчаяния. Лицо его побледнело и осунулось, со щек исчезли горькие складки, казалось, он вдруг съежился и увял.
- Слушайте, Менсон, давайте говорить начистоту. Вы взяли ту пленку и снимки? Только говорите правду.
- Нет.
Он обмяк в кресле:
- Голстейн уже знает, что Горди был шантажистом и пленки кто-то забрал.
- Если вы тоже влипли, как и я, то лучше бросить играть в прятки, - сказал я. Он посмотрел на меня:
- Ладно.., тогда выкладывайте все и забудьте, что я коп. Только начистоту.
- Мне кажется, мы могли бы помочь друг другу. Моя жена украла в универмаге дорогие духи, и ее засняла скрытая камера. Горди потребовал за этот кусок пленки двадцать тысяч долларов. Он сказал, что я у него не один, и другие мужья оказались точно в таком же положении. Я согласился уплатить, но у меня не хватило денег. В конце концов, я пошел к нему с тремя тысячами. И нашел его мертвым. Когда я собирался обыскать дом, там появилась какая-то женщина. Мне удалось сбежать, пока она вызывала полицию. Я не убивал, но уверен, что его застрелили из моего пистолета. Уходя, я оставил его на диване. По-моему, пистолет кто-то взял, застрелил из него Горди, а потом положил на место. От пистолета я уже отделался, - я смотрел на него в упор. - Это все. Теперь ваша очередь.
- У меня почти та же история, - он безнадежно махнул рукой. - Зачем они это делают? Положим, я зарабатываю не так уж много, но мы можем почти все себе позволить. Я думал, что она довольна. Ее тоже засняла камера одной из первых. Этот гад захотел три куска, а где мне взять такие деньги? Мы договорились, что Горди будет продавать мне пленку по частям за тридцать долларов в неделю.
Хотя я и недолюбливал Бреннера, мне стало его жаль.
- Если пленку найдут, мне крышка. Голстейн выгонит меня из полиции, - он утер рукой пот со лба. - Когда я приехал в эту нору и нашел гильзу, я решил, что вы убили его и забрали пленку и фотографии. Поэтому я и отдал вам гильзу, так как не хотел, чтобы ей завладел Голстейн. Я думал, будет лучше, если он ни до чего не докопается. Глупость, конечно. Голстейн все узнал про камеры и обшарил весь магазин, ища пленки. Но ничего не нашел. Жилье Горди он тоже перевернул вверх дном, но снова ничего не нашел. Голстейн не дурак, понял, что здесь пахнет шантажом, и теперь проверяет всех, кто покупал в этом магазине.
- Все равно он ничего не узнает, пока не найдет пленку, - сказал я.