Хенк пошевелился, открыл глаза, мотнул головой, застонал и вновь закрыл глаза.
Я ткнул его ногой в ребра в то время как он открыл глаза и, стеная, попытался сесть, но я опять заставил его распластаться на мокром ковре.
Он зарычал на меня, как дикая кошка, попавшая в капкан и видящая перед собой охотника, приближающегося к ней.
- Кто заплатил тебе, сволочь, пять тысяч долларов за то, чтобы ты облил кислотой лицо Сюзи? - потребовал я.
Он попытался освободиться от наручников, но это причинило ему еще большую боль.
- Не понимаю, о чем ты говоришь, - промямлил он. Я взглянул на Билла.
- Придется его немного подогреть, чтобы освежить его память.
- С удовольствием, - откликнулся Билл и тут же быстрым движением приблизил пламя лампы к обнаженной груди Хенка.
Тот вскрикнул и, казалось, готов был расколоться на куски. Он рычал и метался по полу. Но над всем этим господствовал страх, который уже проник в него.
- Хватит, - простонал он, задыхаясь. - Я скажу. Уберите лампу.
- Так кто же? - вновь спросил я, показывая Биллу знаком, чтобы он отодвинул лампу.
- Анжи... Уберите пламя.
Билл наклонился над Хенком и помахал перед его лицом лампой.
- Говори все! - потребовал я.
- Анжи пришла ко мне. Она была взбешена, что ты помешал ей воспользоваться деньгами Терри. Клянусь, она была невменяема! Я испугался ее. Насчет кислоты - это ее идея, и она предложила за это пять кусков. Я поговорил с Хулой Мински, который все и устроил. Вот так все это и вышло. Клянусь, я не хотел ее убивать.., я думал, что это немного обожжет ей кожу на лице. Я и подумать не мог, что она бросится на мостовую и попадет под мчавшийся навстречу грузовик. Клянусь! Я ведь сидел за рулем. Все делал Мински.
Я посмотрел на него с отвращением.
- А деньги вы получили?
- Да. Раз Анжи сказала, что заплатит - это дело верное. Она всегда держит слово. Мы разделили деньги пополам с Мински.
- А где он сейчас?
- Вот этого я точно не знаю. Вчера он звонил и сказал, что ему нужно уехать по делу. Наверное, он еще не вернулся.
- Он не сказал, куда он едет?
- Я никогда не задаю ему вопросов, - сказал Хенк, кося при этом глаза на паяльную лампу. - Нужно быть психом, чтобы задавать ему вопросы о его делах.
- Хорошо, Хенк, дело немного сдвинулось. Теперь поговорим об Анжи. Она тебе платит по десять тысяч долларов в месяц, так?
- Не мне. Все обстоит иначе. Хула Мински пришел как-то ко мне и сказал, что хочет использовать мой клуб в своих целях. За это он платил мне пять сотен долларов в неделю. Я не мог возражать. Хула - это сила. Эта хата тоже его. Он разрешает мне жить здесь. Клянусь!
- Говори все, не темни, - сказал я.
Билл приблизил лампу так, чтобы Хенк мог чувствовать жар.
- Ко мне в клуб приходили люди и передавали запечатанные конверты. Анжи тоже приносила пакет, набитый деньгами. Я не за давал никаких вопросов, а просто складывал все в сумку. Первого числа каждого месяца, приходил Хула и забирал сумку. Вот и все.
- За что шантажировали Анжи?
- Не знаю, клянусь, не знаю. Этим занимается Хула. Я не задаю вопросов и не хочу ничего знать. Я думаю, что у Хулы что-то есть на Анжи. Что-то очень важное, раз она отваливает ему такие деньги. Она ведь ненормальная и была такой всегда. А у таких людей нельзя узнать, что у них на уме.
Я внимательно наблюдал за ним и решил, что он говорит правду. Такой жестокий и безжалостный человек, как Мински, вряд ли будет посвящать в свои дела такого идиота, как Хенк. И вдруг я почувствовал отвращение к Хенку, к этой комнате с ее обстановкой.