Я назвался, отметив про себя с досадой, что ответ мой прозвучал не очень твердо.
— О'кэй, теперь слушайте: завтра же оба вы сматываетесь из города. Вы нам в Уэлдене без надобности. Завтра к одиннадцати чтобы и вашего духа здесь не было. Мы дважды не предупреждаем. Если думаете, что вас пугают серым волком, — продолжайте здесь болтаться, тогда и увидите, что с вами произойдет. Дошло?
Я сделал глубокий вдох. Первое замешательство удалось преодолеть, и теперь во мне закипало бешенство.
— Что за шутки? — грубо спросил я.
— Не твоего ума дело. Это не шутка, а предупреждение. Внезапно он стал дергаться и трястись. Чтобы успокоить судороги, ему пришлось опереться левой рукой о стену. Это удалось ему с трудом, и он буквально выдавил из себя:
— Если бы не босс, я уложил бы вас на месте, как паршивых щенков! Известно, что стало с Хессоном? То же ждет и вас, если завтра после одиннадцати утра вас снова увидят в Уэлдене. — Он отступил и левой рукой ухватился за ручку двери. — И не вздумайте тешить себя надеждой, козлы, что легавые вас защитят. Пусть они хоть толпой сбегутся со всего города, мы все равно до вас доберемся. Сматывайтесь с утра пораньше подобру-поздорову. — Стоя в дверном проеме, он смотрел на нас с дикой ненавистью и трясся от злобы. Затем он дернул ручку и захлопнул дверь.
Прислушиваясь к быстрым легким шагам, удалявшимся по коридору, мы оставались неподвижными. Наконец, они замерли вдали. Я поднялся и заметил Берни:
— Кокаинист! Нанюхался так, что зенки выкатились!
— О Господи! — Голос Берни дрожал. — Я же тебе говорил, что может случиться, если мы будем продолжать вести это дело. — Схватив трясущейся рукой стакан с виски, он залпом осушил его.
— Признаться, сначала он и меня напугал. Выходит, мои нервы со временем стали сдавать.
— Мои никогда и не были крепкими, — пожаловался Верни, сползая с кровати. — Какой ужас! Меня никогда еще не держали под прицелом.
Он пересек комнату, схватил чемодан и стал лихорадочно запихивать туда свои вещи.
— Куда это ты собрался? — поинтересовался я.
— А как ты думаешь? — Берни даже не поднял головы. — Надо заранее упаковаться, чтобы быть готовым дать отсюда тягу с утра пораньше. Впрочем, уж если дело зашло так далеко, можно и сегодня.
Побросав в чемодан носки и носовые платки, он бросился в другой конец комнаты за парой ботинок.
— Чего пялишь глаза? Не стой, укладывайся сам.
— Не думаешь ли ты, что какой-то наркоман может отпугнуть меня от такого интересного дела? — гневно спросил я.
— И думать не хочу. — Берни швырнул туфли в чемодан. — Мне все это до лампочки. — Он озирался в поисках остальных вещей. — Ты же слышал, что тебе обещали: «Либо убирайтесь, табо…» Он уже убрал Фармера, эту девицу Никольс и Хессона. До тебя еще не дошло, что он пообещал и нам то же самое? Шутником он мне не показался. Видел, какой у него был взгляд? Боже, я весь покрылся гусиной кожей размером с горошину. Если ты хочешь оставаться и разыгрывать из себя сильную личность — я тебе не пара. Я женат, и у меня есть определенные обязанности. Я должен заботиться о жене и о собаке тоже. Я всегда все понимал с полуслова, а это был даже не намек.
Долив виски к себе в стакан, я сделал глоток:
— Мне всегда казалось, что тебе нравится работать со мной.
Берни захлопнул крышку чемодана:
— А какое отношение это имеет к происходящему?
— Если ты сейчас удерешь, со мной тебе больше не работать, и могу побиться об заклад на всю твою гусиную кожу, что в «Крайм фэктс» тебя больше держать не станут. Не забудь о себе напомнить, когда станешь просить на хлеб.
Берни заметно побледнел.
— Ты имеешь в виду, что Файетт меня уволит? Не хочет ли уж он, чтобы меня убили?
— Пока ему дают хорошие репортажи, он на все смотрит сквозь пальцы. Но если ты сейчас слиняешь, тебя внесут в черный список. За такие дела Файетт спуску не дает.
— Нельзя ли его заверить, что эта история не стоит выеденного яйца? — Берни присел на кровать.
— Мы уже довольно много узнали. Я собираюсь поискать этого наркомана. Помнишь его фразу о Хессоне? Схватив его, мы раскроем все дело.
— Уймись, пожалуйста! — взмолился Берни. — Мы же не полицейские, а журналисты — свободные художники. Наше дело — писать в «Крайм фэктс», но не ловить убийц. Надо же быть благоразумным. Оставь его для полиции — они за это деньги получают. Да, я боюсь и не стесняюсь в этом признаться. Кроме этого, я ведь не застрахован, а надо думать и о Клэр.
— Ей будет лучше, если ты умрешь. Файетт обязан платить ей пенсию, — жестоко отрезал я. Он облизнул пересохшие губы: