Петти пожала плечами и включила селектор. Ее лицо приняло безразличное выражение.
— Мистер Энсон пришел, сэр.
— Пропустите, — зашипел в динамике сухой старческий голос шефа контрольной службы.
Энсон вошел в кабинет. Сидя за большим, заваленным грудой бумаг столом, Мэддокс рассеянно читал какой-то полис. У Мэддокса были плечи боксера и ноги карлика, поэтому он никогда не вставал из-за стола, если в кабинете находился кто-нибудь еще. Он без конца курил, стряхивая пепел куда попало, отчего его прекрасно сшитый костюм был весь вымазан серыми пятнами.
Мэддокс посмотрел на Энсона так, будто перед ним был его заклятый враг, и откинулся в кресле.
— Входите, садитесь. Этот каналья Водекс...
Пока Энсон устраивался в кресле, шеф контрольной службы успел наслать на голову попавшего в аварию клиента сто разных проклятий, а затем, безнадежно махнув рукой, потянулся за новой сигаретой.
— Придется платить, — пробурчал он. — Сорок тысяч долларов... Да вы меня в гроб вгоните! Где были ваши глаза, Энсон? Впрочем, и слепой увидит, что эта скотина Водекс — законченный алкоголик! Вы думаете только о своих комиссионных, больше ни о чем. Будь у вас хоть капля здравого смысла, мы могли бы сэкономить сорок тысяч.
— В мои обязанности входит лишь заключение страховых договоров, — сухо ответил Энсон. — Заверяет полисы доктор Стивенс, к нему и обращайтесь. А если вам не нравится, как я работаю, можете заявить об этом Бэрроу.
Бэрроу был президентом «Нэшнл фиделити» — единственным в компании человеком, которому подчинялся Мэддокс.
— Ну ладно, ладно, — примирительным тоном проговорил шеф контрольной службы. — Не будем ссориться. Поймите, Энсон, это моя погибель! Сорок тысяч! Вы можете себе такое представить? А этот идиот Стивенс... Господи, да он не способен распознать пьяницу, даже когда тот дышит ему в лицо!
— Водекс не был пьяницей, — возразил Энсон. — В тот вечер он выпил совершенно случайно.
Мэддокс пожал плечами и даже попытался улыбнуться.
— Хорошо, покончим с этим. Как ваши дела, Энсон? Трудности позади?
— Как сказать, с напускным равнодушием ответил Энсон. — Месяц был не больно удачный, но у меня на примете есть пара клиентов, готовых застраховать жилища и произведения искусства.
— Что ж, неплохо, — Мэддокс кивнул и выудил из кучи бумаг на столе какой-то страховой полис. Просмотрев его, он поднял глаза на Энсона и внимательно оглядел страхового агента с ног до головы. — А что это за Барлоу и как вам удалось расколоть его на пятьдесят тысяч?
Энсон напрягся.
— Барлоу? — переспросил он. — Да, это действительно большая удача. Он запросил информацию, и я смог его зацепить.
— И раскрутить на такую сумму?
Мэддокс повертел полис перед глазами и положил на стол.
— Кто он такой и где вы его откопали?
— Филипп Барлоу — один из лучших садоводов во всех Соединенных Штатах, — ответил Энсон, — он работает в отделе садового инвентаря в универмаге Фремели. Я не знаю, интересуют ли вас цветы, но садовод он действительно великолепный.
— Я интересуюсь только работой, которой у меня, благодаря вам и вашим коллегам, невпроворот, — отрезал Мэддокс. — Значит, этот малый служит у Фремели. Откуда у него деньги на такой дорогой полис?
— Он хочет использовать его, чтобы получить заем и начать свое дело. Года через два он выплатит нам всю сумму.
— Очень любезно с его стороны, — буркнул Мэддокс. — А если за это время он между делом свернет себе шею, мы должны будем выложить пятьдесят тысяч?
— Стивенс заявил, что Барлоу проживет сто лет.
— Да что вы мне тычете в нос вашего коновала Стивенса! — вскипел Мэддокс. — Он даже алкоголика распознать не может!
Энсон не ответил. Он смотрел, как шеф контрольной службы зажигает новую сигарету.
— Получит страховку миссис Барлоу. Это что, его жена?
— Да, — Энсон почувствовал, как сжимается его сердце.