— Это правда, Джесс, — вздохнув, сказал он, — меня в тот вечер не было в кабинете, но никакого криминала тут нет, уверяю вас.
Джоун многозначительно усмехнулся.
— Несомненно, мистер Энсон, — произнес он, — я никогда ничего подобного и не думал. Мне только казалось, что нужно вас предупредить. Если полиция начнет меня допрашивать, я вынужден буду сказать правду, а вам это, видимо, не доставит никакого удовольствия.
— Да, Джесс, — тихо произнес Энсон.
Джоун изобразил на лице сочувствие.
— Я бы этого не хотел, мистер Энсон, — проговорил он. — Ведь вы так хорошо относитесь ко мне... А почему, кстати, это было бы вам неприятно?
— Потому что меня вышибут с работы, — ответил Энсон. — Я ухаживаю за замужней женщиной, и муж уже начал нас подозревать. В ту ночь я был с ней и, зная, что он за мной следит, хотел создать себе нечто вроде алиби.
Он понимал, что все это звучит в высшей степени нелепо и неубедительно, но придумывать более правдоподобную историю не было времени.
— Эх, мистер Энсон, не верится мне что-то, — Джоун махнул рукой, — вы же всегда отличались такой высокой нравственностью. Ну ладно, я, пожалуй, смог бы все это забыть, но сперва мне надо все хорошенько обмозговать...
Энсон понял, что сейчас начнется шантаж, и быстро сказал:
— У меня есть лишняя сотня долларов, Джесс. Мне она сейчас не нужна, а вам может пригодиться. Вы ведь знаете, что я не имею никакого отношения к преступлению, которое расследует Хармас, так что вам даже не придется лгать. Ну что, спасете мою репутацию за сотню зелененьких?
— Сто долларов, конечно, неплохо, мистер Энсон, только у меня сейчас жена болеет, и врач советует ей сменить климат. А переезд, сами понимаете, дорого стоит. Может, припишем к вашей сотне ещё нолик, а? Всего лишь маленький кругленький нолик, и я все забуду.
Теперь Энсон успокоился. Он оценил ситуацию и принял решение. Надо было выиграть время и тихонько убрать этого толстого мерзавца.
— Тысяча долларов! — воскликнул он. — Побойтесь бога, Джесс, где я возьму такие деньги? Двести долларов — вот все, что я могу вам предложить.
Джоун покачал головой, выражение его лица стало ещё более скорбным.
— Я очень хотел бы вам помочь, мистер Энсон. А если меня припрут к стенке? Мне же грозит тюрьма на два года, не меньше. А что станет с женой? На двести долларов далеко не уедешь.
Энсон пристально посмотрел на него.
— Обождите немного, — сказал он. Два-три дня... Я постараюсь достать пять сотен, но это максимум.
— Мне очень жаль, мистер Энсон, вы славный парень, но я согласен только на тысячу. Даю вам двое суток.
Он повернулся и пошел к двери, но остановился на пороге.
— Моя жена в курсе дела, — предупредил он, — но не волнуйтесь. Если мы договоримся, она тоже будет помалкивать.
Подрулив к станции техобслуживания «Шелл», Энсон вылез из машины и пожал руку вышедшего ему навстречу Хорнби.
— Приветствую вас, — сказал агент, — покрышки просто чудесные, спасибо. Сколько я вам должен?
— Сущие пустяки, мистер Энсон, — ответил хозяин мастерской. — Сейчас я выпишу вам счет. Кстати, недавно меня спрашивали, куда делись ваши старые шины.
— Вас спрашивали о моих старых шинах? — переспросил Энсон, бледнея.
— Да, тут были полицейские и интересовались.
— С какой стати?
— Из-за Барлоу, — ответил Хорнби, — кажется, на месте преступления нашли отпечатки протекторов, и полиция теперь проверяет, кто менял шины в последнее время. Я им сказал, что вы поставили «файерстоун», а старые покрышки увезли с собой.
Энсон заставил себя улыбнуться и взял из рук Хорнби квитанцию.
— Спасибо, старина, — сказал он, — я обязательно встречусь с лейтенантом Джонсоном, он мой старинный приятель... Не думайте, что я замешан в темных делах.