Церковные часы пробили девять, когда она пошевелилась и отодвинулась от меня.
— Я должна идти, Дэвид, я должна вернуться в одиннадцать.
— Подожди еще немного. Нельзя ли позвонить?
— К сожалению, нет, я обещала вернуться в одиннадцать.
Лаура встала, и в вечернем сумраке я смотрел, как она одевается. Она очень спешила.
Я хотел подняться, но она торопливо сказала:
— Не вставай, дорогой. Эта комната действительно маловата для двоих.
— Во сколько же ты будешь дома? — спросил я.
— Я оставила машину в парке, так что если поспешу, то смогу добраться за полтора часа.
— Будь осторожна за рулем! Она рассмеялась:
— Неужели я так дорога тебе, Дэвид?
Я почувствовал, как у меня перехватило горло.
— Да, никто мне не был так дорог, никто так стремительно не врывался в мою жизнь.
— О, Дэвид! Ты не жалеешь о том, что случилось?
— Нет, а ты?
— Немного. Когда приходит новая любовь, приходит и тревога, сердечная боль.
— Да, но приходит и счастье! Она поправила платье, подошла к комоду, надела шляпу и взяла сумочку.
— Не вставай, Дэвид, я сама найду выход.
— Как глупо! — Я засмеялся. — Ты ничего и не съела, а я так старался, готовил сандвичи. Она присела на краешек кровати.
— Я уже не голодна, дорогой, — прошептала она, наклонилась, поцеловала, нежно погладив мою голову. — Прощай, Дэвид. — Она снова наклонилась, ее губы прижались к моим, потом она ласково оттолкнула меня и встала.
— Когда ты придешь снова? — спросил я, держа ее за руку. « — А ты хочешь, чтобы я пришла?
— Конечно, и чем чаще, тем лучше.
— Не знаю. Может быть, на следующей неделе приду, если смогу.
— Подожди. — Я сел на кровати. — Ты не можешь уйти вот так просто. Может быть, в понедельник?
— В понедельник у сиделки выходной день.
— Тогда во вторник.
— По вторникам я ему читаю.