Я пошутил:
— Его друзья опасались, как бы люди не забыли его слишком быстро, и потому решили, что семидесятипятифутовая статуя останется в памяти потомков. А вы бывали на Лаго-Маджоре, синьора?
— У меня там вилла.
— О, прекрасное место! Я вам завидую. Мы задержались перед ступеньками, ведущими в подземную капеллу, где покоились мощи архиепископа.
— Могу я попросить вас об одном одолжении? — спросил я.
Она взглянула на меня. Мы стояли в полумраке и были одни, совершенно скрытые от посторонних взоров, и я едва сдерживался, чтобы не схватить ее в объятия. Меня, как огнем, охватило непонятное возбуждение. Я испугался. Я давно уже взял себе за правило быть осмотрительным, когда нахожусь наедине с женщиной.
— Что такое?
— Брат, то есть священник, который охраняет место упокоения архиепископа, рассчитывает на небольшую сумму за свои хлопоты, а я, к сожалению, в данный момент не при деньгах. Я был бы очень признателен, если бы вы дали ему сотню лир. Вычтите их из моего вознаграждения.
— Вы хотите сказать, что у вас вообще нет денег? — прямо спросила она.
— Временные затруднения...
Она открыла сумочку и подала двести лир.
— Хороший гид должен зарабатывать много.
— Нет, это не значит, что я плохой гид. Просто сейчас трудные времена.
— Думаю, вы — хороший гид. — Она улыбнулась мне. . Как раз в этот момент я схватил за руку Торрчи, пытавшегося проскочить между нами. Крепко держа мошенника за руку, я сказал:
— Синьора, позвольте представить вам синьора Торрчи, самого знаменитого карманника, работающего в соборе!
Торрчи, жирный маленький человечек с круглым, веселым лицом, не сразу узнавший меня в полумраке лестницы, засиял и стал шарить в карманах.
— Только ради практики, синьор Дэвид, ничего больше, — затараторил он, отдавая девушке бриллиантовую брошь, наручные часы, портсигар и отделанный кружевами носовой платочек, который только что был в кармашке ее блузки. — Вы же знаете, я никогда не трогаю ваших клиентов.
— Убирайтесь, негодяй, и, если вы попытаетесь еще раз надуть меня, я вырву ваше воровское сердце с мясом!
— Такие слова в кафедральном соборе! — искренне возмутился Торрчи. — Не забывайте — вы в доме Божьем.
Я угрожающе поднял кулак, и он быстренько ретировался в темноту.
— Прошу прощения за происшествие.
— Он очень ловок. И как только это у него получается? — Девушка убрала вещи в сумочку. Я засмеялся:
— Ну, это еще детские игры. Верх его искусства — снять прямо на улице пояс с подвязками с молодой женщины, которая не обнаружит пропажи до тех пор, пока не спустятся чулки. Каждый день он подвешивает очередной пояс над своей кроватью.
— Ради Бога, не продолжайте! — воскликнула девушка, смутившись.
— Торрчи — великий артист, но не единственный. Собор полон искусных карманников. Они хорошо наживаются на туристах. Счастье еще, что я знаю большинство из них, и у нас своего рода соглашение. Они не трогают моих клиентов. Боюсь, бриллиантовая брошь слишком серьезный соблазн.
— Я не должна была надевать ее. — Повернувшись, она стала всматриваться в сумрак лестницы, ведущей в капеллу. — Можно я возьму вас под руку?
— Как раз я хотел это предложить вам. Когда мы начали спускаться, она слегка оперлась на мою руку, но на полпути оступилась и, если бы я не подхватил ее, упала бы. Испугавшись, я невольно притянул ее к себе.
— Это все высокие каблуки; — сказала она, задохнувшись от неожиданности.
— Да, думаю, дело в них, а ступени здесь совершенно безопасны. — Поддерживая девушку, я случайно коснулся ее груди, испугался и взглянул на нее сверху вниз. Ее лицо было в шести дюймах от моего. В сумеречном свете глаза девушки светились, как у кошки.
Я не мог сдержаться, нагнулся и поцеловал ее. И почувствовал, как на какое-то короткое мгновение она слегка прижалась ко мне. Всего на какое-то мгновение! Потом она осторожно отодвинулась.