— Какое имеет значение, как это назвать? — повысила голос она. — Кто узнал бы? Большинство мужчин даже не задумались бы. Триста миллионов — это обеспеченная жизнь, и, кроме того, дорогой, не будет ли это лучше и для Бруно, для него это избавление от страданий.
— Обеспеченная жизнь? А если кто-то докопается до истины? Спасут ли деньги тебя от обвинения соучастницы убийства? Я убежден, что триста миллионов не оплатили бы подобные счета!
— Не запугивай меня! Никто ничего не узнает. Это был бы несчастный случай.
Я щелкнул выключателем, яркий свет осветил комнату. Я посмотрел на нее.
Лаура, глядя прямо мне в лицо невинными глазами, заморгала. Легкая улыбка играла на ее чувственных, ярких губах, руки сложены на груди, красновато-медные волосы в беспорядке рассыпались по подушке.
— Зачем ты включил свет? — жалобно спросила она.
— Послушай! — резко сказал я. — Мотив налицо! Отличный мотив! Полицейским достаточно будет увидеть эту комнату, и у них не будет ни тени сомнения, что мы любовники. И не обманывайся насчет Марии и сестры Флеминг, они нас подозревают и своего шанса не упустят.
— Дэвид, не кричи! — Лаура подняла руку и прикрыла глаза от света. — Пожалуйста, выключи свет.
— Нет! Я не знаю, как ты заговоришь, если случится так, как ты предлагаешь, — а я надеюсь, что не случится, — но если ты говорила серьезно, то мы немедленно с тобой должны расстаться. А теперь скажи — ты говорила серьезно?
— Почему ты так расстроился, Дэвид? Кстати, о чем мы говорили?
— Ты предлагала мне убить Бруно. Ты это говорила.
Она нахмурилась:
— Не называй это убийством, дорогой. Если ты его уронишь... Так ведь он и сейчас почти что труп.
Я соскочил с кровати и накинул халат.
— Ты серьезно об этом думаешь?
— Конечно нет. Я тебя искушала. — Она села на постели, глядя на меня. — Это всего лишь искушение, дорогой. Я встретила тебя, и так сильно захотелось свободы и, кроме того, триста миллионов лир, но не думаю, чтобы я была серьезна. Конечно, если ты будешь уговаривать меня и скажешь, что готов уронить его, не думаю, что стала бы тебя отговаривать!
— Я не собираюсь уговаривать тебя! Наоборот, лучше бы ты отказалась от этой идеи. Не воображай, что ты можешь избежать неприятностей только потому, что красива!
— Дэвид, не сердись, я не стала бы ничего говорить, если бы знала, что ты так расстроишься.
— Это было бы убийством! Неужели ты не понимаешь, Лаура? Бруно имеет такое же право на жизнь, как ты, я, да и все люди.
Она покачала головой:
— Я не согласна с тобой, но не хочу спорить. Повторяю, забудь, я говорила не всерьез.
— Если бы кто-нибудь нас услышал...
— Да, это звучит плохо. Но ведь нас никто не подслушивал. Это была всего лишь только мечта. Я мечтала о смерти Бруно — это так легко во сне.
Я никому никогда ничего подобного не скажу. Я буду терпелива.
— Да уж лучше бы.
Я подошел к окну и стал смотреть на залитое лунным светом озеро.
— Поспи, еще рано, — сказал я.
— Не думаю, что я сейчас в состоянии уснуть. Я, пожалуй, вернусь на виллу. Если мы сейчас уснем, то можем проспать. Как ты смотришь на то, что я уйду сейчас, а, дорогой?
Еще несколько часов назад я так ждал ее прихода и ни за что не поверил бы, что обрадуюсь ее уходу.
— Да, наверное, будет лучше тебе уйти.