— Вот это место, сэр.
Он медленно вылез и стоял, разглядывая вывеску.
— Выглядит непрезентабельно.
— Это лучшее из того, что я здесь знаю, сэр.
— Ждите меня, я не задержусь долго.
Я остался в машине, закурил сигарету и стал ждать, изредка оглядываясь на вход.
Я ждал его пять часов, самые длинные пять часов из тех, которые я когда-либо тратил так бездарно.
Он вышел около двух часов ночи.
Я подвел машину к нему, выскочил и открыл дверцу.
От него несло спиртным, и он долго шарил руками, прежде чем нащупал сиденье. Потом рухнул на подушки так, что пружины застонали от тяжести, долго сидел не говоря ни слова и вдруг словно очнулся:
— В отель. — И, откинув назад голову, закрыл глаза.
Я повел машину в отель.
Когда я открыл дверцу, он спал. Я наклонился и осторожно коснулся его руки.
Он так вздрогнул, что я отпрянул от неожиданности и страха.
Одно мгновение он лежал на подушках, бледный, мертвее всех мертвых, а в следующую секунду уже был прям как стрела, а его левая рука замкнулась на моем запястье мертвой хваткой. Он резко дернул меня за руку, одним движением втащил в машину, и я оказался стоящим на коленях на полу. Второй рукой он схватил меня за горло, и пальцы впились в мою шею, подобно зубьям стального капкана. Во время уличных боев мне приходилось драться врукопашную в развалинах домов с противниками, которые были и крепче, и искуснее меня, но я всегда чувствовал, что у меня есть шанс справиться с ними. Теперь же, должен признаться, в этой неожиданной смертельной хватке, я понял, что у меня нет ни малейшего шанса на спасение. И я на мгновение перепугался до смерти. Он держал меня подобным образом пару секунд — мне они показались часами, — потом пришел в себя.
— Что вы себе позволяете? — зарычал он. — Как вы смели коснуться генерала?
Я задом выбрался из машины, выпрямился, перевел дыхание и кое-как встал по стойке «смирно».
— Я мог бы сломать вашу чертову шею, — продолжал он. — Еще раз коснетесь меня, и я отправлю вас под трибунал!
— Да, сэр.
Он медленно вылез из машины.
— Вы получите семь суток ареста, сержант, — сказал он, пристально глядя на меня. — Может быть, это научит вас держать руки при себе. — Он медленно, не оглядываясь, побрел в отель.
Я потер шею и выругался.
***
На следующее утро, ровно в семь с боем часов, я стучал в его дверь, и если бы не напряг слух, то наверняка не услышал бы его голоса, разрешавшего мне войти.
Я открыл дверь и внес поднос.
Он стоял у окна в шелковом халате, с всклокоченными волосами и сигаретой, свисавшей с бесформенных губ, и выглядел лет на десять старше, чем накануне вечером, а под глазами нависли свинцовые мешки.
— Доброе утро, сержант, — сказал он мягко.
— Доброе утро, сэр.