Итак, Римма мертва. Но я не испытывал облегчения. Совсем нет. Меня ни на минуту не оставляло сознание собственной вины. Вместе с Риммой умерло мое прошлое. Мне теперь ничего не нужно было предпринимать, чтобы избежать ареста, только помалкивать.
Но так ли это? Предположим, полиция арестует Вассари. Предположим, его посадят на электрический стул за убийство, которого он не совершал. Я-то знал, что не Вассари убил Римму. Ее убил Уилбор, и я мог это доказать, но после этого должен все рассказать полиции, после чего меня отдадут под суд за убийство охранника киностудии.
Выходит, этому кошмару не будет конца?
Я внимательно следил за сообщениями газет о деле Вассари. Вначале они занимали чуть ли не все первые полосы, потом сократились до маленьких заметок и перекочевали на последние страницы. Газеты информировали читателей, что полиция продолжает разыскивать Вассари, но пока безрезультатно.
Дни шли за днями, и постепенно я начал успокаиваться. Возможно, Вассари бежал из страны, возможно, его никогда не найдут. Иногда я задумывался, что произошло с Уилбором. Порой мне хотелось позвонить в гостиницу «Андерсон» в Сан-Франциско и узнать, не вернулся ли он, но каждый раз что-то удерживало меня.
Сарита поправлялась. Каждый вечер я бывал в санатории и рассказывал ей о строительстве моста, о том, чем я занимался и как живу без нее.
Циммерман теперь уже без всяких отговорок уверял, что со временем Сарита начнет ходить. Он считал, что недели через две я смогу взять ее домой, хотя ей и потребуется постоянная сиделка. Дома, по его мнению, Сарита поправится быстрее, чем в санатории.
Однажды вечером, вернувшись из санатория, я заметил около дома высокого, полного человека. Он стоял, прислонившись к стене, словно ожидая кого-то. Я сразу узнал сержанта Кэйри. После нашей последней встречи прошло три недели, и я надеялся, что мы больше не увидимся. И вот он появился.
Я вышел из машины и не спеша направился к нему.
— Привет, инспектор. Сколько лет, сколько зим. Что вы тут делаете?
— Поджидаю вас.
— Зачем? Что вам еще нужно от меня? — сам того не желая, я повысил голос.
— Не на улице же нам разговаривать, мистер Холлидей! Пройдемте в дом.
Мы поднялись по лестнице, и я впустил его в квартиру.
— Говорят, ваша жена находится в очень тяжелом состоянии? — спросил Кэйри, когда мы вошли в гостиную. — Надеюсь, теперь ей лучше?
Я швырнул шляпу и плащ на стул, подошел к камину и пс вернулся к Кэйри.
— Теперь ей лучше.
Кэйри выбрал самое большое и самое удобное кресло и сел. Шляпу он положил на пол рядом с собой. Затем последов процедура развертывания жевательной резинки.
— Во время нашей последней встречи, мистер Холлидей, — заговорил он, глядя куда-то в сторону, — вы утверждали, что не знаете Римму Маршалл и никогда не слышали о ней.
Я засунул поглубже в карманы брюк сжатые в кулаки руки.
— Да, утверждал.
Кэйри поднял на меня глаза.
— У меня есть все основания считать, мистер Холлидей, что вы солгали.
— Что это за основания?
— Фото Маршалл было опубликовано в газетах, и некий Джо Массини, владелец гостиницы «Кэллоуэй-отель», явился в полицию и сообщил некоторые сведения о пострадавшей. Он близко знал Маршалл. По его словам, она встречалась в гостинице с каким-то человеком с полуопущенным веком и шрамом на подбородке. Она, видимо, опасалась этого человека и, уходя из гостиницы, просила Массини задержать его на некоторое время и дать ей возможность скрыться. Этот человек вы, мистер Холлидей.
Я промолчал.