— Вы имеете в виду сию минуту?
— Да.
— Собрался ложиться спать.
— Может быть, вы подъедете ко мне? Только не оставляйте машину около дома.
Я ни капельки не колебался.
— Хорошо, я еду.
Я пробрался в ее квартиру с тысячами предосторожностей, чтобы меня никто не увидел. Входная дверь была открыта, так что я прямиком из лифта юркнул в парадную.
Элен разбирала в салоне долгоиграющие пластинки. Она была одета в белый прозрачный пеньюар, распущенные волосы свободно падали ей на плечи. Она была красива и знала об этом. Повернувшись в мою сторону, улыбнулась.
— Итак, вы нашли дорогу? — она положила пластинку.
— Это было нетрудно сделать, — ответил я, закрывая дверь. — Ведь понимаете, что мы не должны этого делать. У нас могут быть крупные неприятности.
Она пожала плечами.
— Никто не заставляет вас оставаться.
Я приблизился к ней.
— Я и не собираюсь этого делать. Почему вы позвали меня?
— Ради Бога, Доусон! Расслабьтесь хотя бы на минутку!
Теперь, когда я находился с ней наедине, разум начинал снова брать верх. Все было совсем не так, как в моих мечтах о свидании. Нет, понимая, что из-за нее я могу потерять место, я уже сожалел, что, поддавшись порыву, приехал сюда.
— Я не могу не волноваться. Подумайте, как я могу забыть о работе? Если только ваш отец узнает, что я немного больше, чем позволено, вертелся около вас — я пропал… Это правда, уверяю вас. Он может устроить так, что я больше не смогу работать ни в одной газете.
— Почему же вы вертитесь около меня? — удивленно спросила она, широко раскрыв глаза.
— Вы отлично понимаете, что я имею в виду.
— Он этого не узнает. Откуда ему знать.
— Не велика хитрость. Если меня увидят входящим или выходящим отсюда, все раскроется.
— Тогда надо постараться, чтобы вас никто не увидел. Не так уж трудно.
— Я очень дорожу своей работой. В ней вся моя жизнь.
— Да, романтиком вас не назовешь, — со смехом проговорила она. — Мои итальянские друзья не думают о своем положении, им нужна только я.
— Но речь-то не о них, а обо мне.
— Эд, прошу вас, сядьте и успокойтесь. Все равно вы уже у меня, так что нечего себя накручивать.
Я сел, твердя себе, что приходить сюда было чистейшим безумием.
Она направилась к маленькому бару.
— Скотч или американское виски?
— Скотч, если можно.